От радости, не сговариваясь, пока она тонула своим острым волевым, а тут сильно задрожавшим подбородком в меховом воротнике тренера Этери Тутберидзе, мы начали называть ее "Наша зайка" и держать пари: «Заплачет или нет?».
В глазах сверкнуло что-то, похожее на слезы, но издали можно было и ошибиться, а "Зайка" успела приучить: она может проклинать себя за промахи, на чем свет стоит, как это было совсем недавно, в Москве, но плакать она не станет, не дождетесь.
- Плакала? - первый вопрос Этери Тутберидзе.
- Да, - улыбнувшись, выдала ученицу Этери Георгиевна. - Так, как еще ни разу в жизни. Тут же смутилась, убежала, чтобы никто не видел ее слез, хотя мы все убеждали, что это не стыдно. Юлю нужно понять, когда-то, маленькой, она привыкла к победам, но у нас выдался такой сложный год… Я ее маму попросила официально пойти ко мне в помощники, так что Юлина мама мой помощник, мы ее оформили по всем правилам. Без нее я бы не справилась. Нам нужно очень внимательно следить за питанием, и мама Юли всегда рядом, если нужно - идет в магазин, покупает что-то особенное.
- У Юли аллергия?
- Нет, просто каждые сто граммов на счету.
- Она хоть поняла, что сегодня произошло?
- Да что они понимают… Лет через десять, может быть, поймут, какими они сейчас были счастливыми…
- Я сейчас упаду и усну, прямо не сходя с этого места, - это уже Юля, и слез в глазах уже нет. Стерла их, спрятала где-то в укромном уголке закулисья. - Больше всего я счастлива от того, что смогла прокатать такую программу, какую и на тренировках не катала. Сто, нет, двухсотпроцентная сложность… Я сказала себе: «Ты сможешь!». Потому что… Мне нужна была только победа. Я шла на лед и думала: «Если уж с такой программой меня на первое место не поставят, то я не знаю, с какой еще… Сложнее уже невозможно ничего придумать!