Нет, никакой ошибки нет. Именно в Ленинграде, а не в Санкт-Петербурге, году примерно в 1984-м, точно и не припомню, начинались сегодняшние ХХII Олимпийские зимние игры. И Владимир Путин не имел тогда к ним никакого отношения, он занимался совсем другими делами. Ларчик же открывался проще простого. Олимпийские игры - словно заразная болезнь. Стоит заполучить сию «инфекцию» однажды, и она то и дело дает о себе знать - рецидивы случаются время от времени: так что совсем не случайно города и страны, проводившие хотя бы раз эти уникальные спортивные форумы, стремятся призвать к себе вновь и вновь сильнейших атлетов мира.
И нет ничего удивительного, что в том же Париже, Лос-Анджелесе, Афинах и Лондоне пять олимпийских колец гостили не по одному разу, а в Токио после 1964-го вновь зажгутся через шесть с небольшим лет, в 2020-м. Только на моем веку, то есть, в послевоенные годы, больше всего Игр состоялись в США - Скво-Велли (зимние, 1960), Лос-Анджелес (летние, 1984), Атланта (летние, 1996), Солт-Лейк-Сити (зимние, 2002). Всего же американцы организовывали Игры аж 8 раз, Франция - 5, остальные меньше.
О том, чтобы провести в нашей стране (еще советской) и зимние Олимпийские игры, заговорили вскоре после того, как олимпийский мишка улетел из Лужников поздним августовским вечером 1980 года. Долго кумекали, в какой части огромной страны Советов сподручнее собрать спортсменов-зимников со всего света. И тут главный советчик спортивных руководителей того времени известный деятель международного олимпийского движения югослав Артур Такач, в течение 15 лет занимавший пост технического директора МОК, назвал одно конкретное место - Ленинград. Влюбленный в город на Неве, югослав и слышать не хотел ни о Бакуриани, ни об Алма-Ате с Чимбулаком, ни о Карпатах. О Сочи в те годы и не вспоминали, как будто там и гор по соседству не было.
Вместе с группой молодых зодчих, таких же энтузиастов, как и он сам, Такач начал разрабатывать идею проведения зимних Игр в совершенно равнинном, втором по величине и значению городе большой страны. Тогда же, в середине восьмидесятых, меня, в то время обозревателя журнала «Олимпийская панорама», отправили в Питер с заданием написать репортаж из архитектурной мастерской, которая занималась по большому счету прожектом. Не вспомню уже пофамильно этих безусловно фанатов спорта и своего дела, которые денно и нощно трудились над совершенно нереальными чертежами и макетами, причем, понимали это прекрасно. Зато память сохранила множество рисунков, самый невероятный из которых чем-то напоминал нашумевший не так давно бредовый проект 400-метровой Охтинской башни, только конусообразной, со срезанным верхом. По идее градостроителей, внутри этой несуразной громадины должен был функционировать оргкомитет, а во время проведения соревнований пресс-центр и прочие связанные с организацией Игр службы. Снаружи же планировалось проводить соревнования… по слалому. И это не шутка, нет.
Проблема Ленинграда заключалась в том, что вблизи города не было серьезных возвышенностей для проведения соревнований по горным лыжам, которые в те годы считались главным видом олимпийской программы, потому что альпийские лыжники разыгрывали больше всего комплектов наград. И тогда было решено, что представители «Белого цирка» будут соревноваться на склонах ближайших к городу на Неве гор. Довод у сторонников ленинградской идеи в подтверждении своей правоты был достаточно логичен - проходят же парусные соревнования не в главной столице летних Игр, а в истории случалось, что и олимпийские медали в конных дисциплинах по объективным причинам разыгрывались даже в другой стране.
Географически самым близким к Ленинграду горным массивом оказались Хибины. Неугомонный Такач облетел на вертолете, наверное, все самые выступающие «пики» крупнейшей возвышенности Кольского полуострова, высшей точкой которого оказалась вершина Юдычвумчорр - чуть больше 1200 метров над уровнем моря…
Для мужского же скоростного спуска стартовая площадка обычно располагается не ниже 2500 метров. Так глупейшая затея с зимними Играми в Ленинграде завершилась ничем.
Лет десять всерьез никто и не думал о каких-то новых вариантах зазвать уже в Россию зимние Игры. В это время распалась великая страна, и в самой России почти не осталось никаких сооружений не только для проведения соревнований по зимним видам спорта, кроме хоккея, фигурного катания и лыжных гонок, но и для тренировок. Это было время, когда чемпионаты России по конькам проводились в Германии, а по саням и бобслею в Латвии… Так что даже заикаться о Белой Олимпиаде считалось неуместным.
Тем не менее, в 1994 и в 1998 годах, по большому счету ни на что не надеясь, Санкт-Петербург подавал предварительную заявку на проведение Игр. Разумеется, никакой серьезной поддержки ни сверху, ни снизу не было, а потому дальше списка аппликантов пройти было не реально. И тут на рубеже веков вновь возникла Москва. Большой любитель спорта тогдашний мэр столицы Юрий Лужков своим авторитетом продавил заявку на организацию Игр ХХХ Олимпиады 2012 года в российской столице. Она, правда, оказалась в очень солидной компании городов-кандидатов - Лондон, Мадрид, Нью-Йорк и Париж, соперничать с которыми было по большому счету нереально. Но, как говорится, попытка - не пытка.
Объективно говоря, российская заявка под названием «Олимпийская река» была едва ли не самой привлекательной на 117-й сессии МОК в Сингапуре, ведь все соревнования, включая парусную регату, должны были пройти в пределах одного города, чего не случалось никогда в олимпийской истории. Тем не менее, российская столица выбыла уже в первом туре голосования, во втором отказали Нью-Йорку, третьим не повезло Мадриду, а Лондон в четвертом туре набрал чуть больше Парижа - 54 голоса против 50. Сразу после проигрыша столичный мэр отверг любую возможность продолжать борьбу, напомнив, что после победы Лондона европейские города могут всерьез надеяться разве что на Олимпиаду-2020.
Когда родилась идея заявиться на зимние Игры-2014? Специально не интересовался. Помнится, эту идею долго лелеял тогдашний президент ОКР Леонид Тягачев. Но мне представляется, что все произошло в чартере на обратном пути из Сингапура в Москву. Во всяком случае, сразу после приезда в Олимпийском комитете России засуетились: чтобы подать официальную заявку, требовалось решение Олимпийского собрания, поддержанное на всех уровнях, в том числе и на самом высоком. А времени на все про все оставалось всего-ничего - если не ошибаюсь, менее двух месяцев. Но все успели - и желание впервые провести зимние Игры в субтропиках, в городе, который ассоциировался у всех исключительно с ярким летним солнцем и теплым Черным морем выразилось в продолжении работы над новой, теперь уже сочинской заявкой серьезной группы зарубежных экспертов, до этого помогавших москвичам перед Сингапуром. Ее главная особенность заключалась в том, что в Сочи, в отличие от двух других претендентов - австрийского Зальцбурга и южнокорейского Пхенчхона, не было ни-че-го для реализации столь масштабного проекта, и все-все-все планировалось построить с нуля.
Не стану рассказывать, какую сумасшедшую работу пришлось проделать, чтобы убедить вначале членов Оценочной комиссии в феврале 2007-го, а позже и членов МОК на 119-й сессии в июле того же года отдать голоса черноморскому курорту. В одном убежден: решающим фактором в пользу Сочи сыграл предварительный приезд - накануне голосования - в Гватемала-сити президента России, его встречи с отдельными членами МОК и его выступление непосредственно на презентации нашей заявки на английском и французском языках. Те минуты счастья, когда Жак Рогге, президент МОК, вечером 4 июля (в Сочи было раннее утро 5-го) вскрыл конверт и произнес название российского города, останутся незабываемыми. И в «Русском доме» неподалеку от конгресс-холла, где заседали члены МОК, началось пиршество с их же участием, которое продолжалось до утра. Всему этому посчастливилось быть непосредственным свидетелем.